Горький привкус Арабики ч6

[Мирабэль]

Название: Горький привкус Арабики
Автор: Мирабель
Бета: Се Верный
Фэндом: Оридж
Персонажи: М+М
Рейтинг: NC-17
Жанры: слэш, романтика, ангст, POV
Предупреждения: изнасилование
Размер: Макси
Статус: в процессе редактирования

***

Последние две недели проходили в каком-то сумасшествии. Саид звал меня к себе каждый вечер. То он лично пытался научить меня игре в его любимые шахматы, то просто курил кальян и молча смотрел на меня, то затевал какие-то идеологические споры или заставлял меня петь. В общем, каждый вечер был новым, странным и непохожим на предыдущий, но было в них то, что повторялось ежедневно, своего рода ритуал. Я огрызался и проявлял свой независимый характер, но, казалось, Саиду это и нравилось, так что всегда вечер заканчивался в постели. И уже утром я корил себя на чем свет стоит за то, что снова проиграл ему.
Мягко говоря, за почти две недели каждодневного траха, меня начала пугать мысль, что в дальнейшей перспективе геморрой для меня неминуем. Но Саид тоже хорош: он то груб, то, наоборот, нежен, то ему хватает одного или двух раз за ночь, то терзает меня почти до самого рассвета. И это при всем при том, что в шесть он встает и уходит собираться на работу. Обычно я остаюсь высыпаться у него в постели, но пару раз вечером он заглядывал ко мне в комнату, где как бы ненароком оставался до утра. Азамат и Латиф светились как два начищенных самовара. Если первого распирало от счастья, что он сделал из меня хорошего наложника (он свято в это верил), то второй не мог не нарадоваться, что лично прислуживает любимчику господина. Бесит. Было даже пару раз, когда я на полном серьезе намеревался убить этого «чудесного» человека, занимающего должность управляющего гаремом. Причиной такому моему душевному порыву стало то, что он задался целью вбить в мою голову тонкости любовных утех и начал приносить постоянно различные журналы, в которых описывались особенности секса с мужчиной. Но окончательно контрольным в голову для меня стало, что, помимо этой сомнительной литературы, он притащил целую кучу различных секс игрушек. Там были и анальные шарики, и различные стимуляторы, и куча всякой фигни названия которой я не знал, но о методе использования вполне догадывался. На вопрос, зачем мне весь этот хлам, Азамат с лицом отца-настоятеля пояснил, что все это поможет мне разработать чувствительность и мускулатуру в причинном месте, дабы доставить повелителю наибольшее удовольствие. После этого я кинулся на него с большой вазой, но тот, лишь расхохотавшись, ушел из моей комнаты. Сволочь!
Кстати, Икрам все так же каждый день продолжал учить меня языку, и могу сказать, что появились уже первые успехи, которые сразу отметил мужчина. Я очень сильно ругался, когда узнал, что ему приходится вставать чуть ли не в половине пятого утра, чтобы успеть сделать часть дел перед визитом ко мне, и это с учетом, что ложится он почти в полночь. Но он лишь ответил, что мое обучение для него на первом месте и ему даже в радость это. Я только и мог что недовольно фыркнуть, но Икрама было не переубедить.
Завтра должен начаться месяц Рамадан, в течение которого нельзя есть и пить вплоть до захода солнца. Еще больше убивало, что и мне придется подсесть на подобный принудительный пост. На вопрос: «Почему?», ответили: «Дабы не подвергать других соблазну своим видом». И это при том, что жара усиливалась. Если еще неделю назад температура переваливала за тридцать, то сейчас она перескочила за сорок.
Из-за духоты я не мог спать, моя постель нагревалась. Есть я тоже был не в состоянии, потому что от такой жары мне и кусок в горло не шел. Все эти метаморфозы выплескивались в моем раздражении, которое постепенно достигало своего апогея.
Это заметил и Саид, но никак не прокомментировал резкие перепады в настроении и поведении. Кстати, от Икрама я узнал, что вообще-то мусульмане могут заниматься сексом в этот месяц, но строго после захода солнца и до первых его лучей. Получается, Саид в тот раз все-таки обманул меня, а я уж было раскатал губу, что смогу хоть немного передохнуть от этого сумасшедшего ритма. Но как позже мне объяснил Икрам, у Саида это своего рода пунктик, который он выполняет. Он сам лично ограничивает себя от половых актов, мотивируя тем, что может увлечься и не уложиться до рассвета, а изучив за последние пару недель его темперамент, я пришел к выводу, что это возможно.
Сегодня утром жара достигла какой-то невыносимой температуры, да и вдобавок на улице дул противный горячий ветер, который только все усугублял.
Кондиционер, стоявший в моей комнате, просто не справлялся, хотя тот же Икрам утверждал, что у меня даже холодно, наверное, сказывается то, что климат здесь для меня чужд, поэтому и воспринимается несколько иначе.
Я решил немного остудиться, вдоволь поплавав в бассейне, но к моему сожалению, он был под открытым небом. Поэтому почти все время, что я провел в воде, выслушивал причитания Латифа, стоявшего рядом с шезлонгами. Тема для его недовольства была одна – моя кожа, которой не понравится такое изобилие солнечных лучей. В конец устав отмахиваться от этого нытья, я обрызгал его с ног до головы. Как ни странно, но именно эта детская забава подействовала на слугу. Он насупился, но спорить больше не стал.
Спустя почти час с лишним моих плесканий в воде, Латиф не выдержал и решил пустить в ход тяжелую артиллерию. А именно Азамата и Икрама. Увидев меня уже порядком обгоревшего, чуть ли не насильно вытащили меня из воды и отвели в комнату.
Я выслушал целую лекцию по поводу моего безрассудства, которое включало в себя следующие тезисы: я порчу великолепную кожу, не слежу за собой. В общем, чего бы нового.
– Микаил, ну посмотри на себя, ты похож на вареного рака. О Аллах, только бы мазь помогла, и ты не начал облазить! – Икрам причитал, как заботливая мама, при этом на пару со слугой тщательно обмазывая меня кремом, а кое-где накладывая бинты.
– Как ты мог! Был такой нежный и фарфоровый цвет! В какое убожество это превратилось! – а это уже орал Азамат, шныряя по моей комнате и периодически ругаясь по-арабски.
Я даже не пытался вступать с ними в полемику, так как смысла в этом не было.
Кожу саднило и весьма сильно. Находясь на улице, я не думал, что смогу настолько сгореть. Раньше меня спасали наши с Латифом утренние процедуры, где он в обязательном порядке накладывал на мою кожу тонну крема, включая и защищающий от солнца. Но как показала практика, водостойким он не был.
Когда со мной закончили, я был похож на пациента нашей родной травматологии: в ожогах и в бинтах. Взглянув в зеркало, я не удержался и прыснул от смеха с горьким привкусом сарказма. Сейчас я больше смахивал на мумию, чем на мальчика в гареме. Лишь окружающая обстановка и дорогие вещи на мне подтверждали мой статус.
Икрам лично уложил меня в постель и как-то даже отодвинул свои дела по дому, чтобы побыть со мной. Это было даже смешно и отчасти больно. Мужчина нянчился со мной, словно я его родной сын, хотя, возможно, он так со всеми наложниками, не только со мной.
Меня напоили каким-то противным травяным отваром с сильно выраженным вяжущим эффектом. Но, возможно, именно от этого пойла я почувствовал, как перед глазами все уплывает, и минут через пятнадцать я уснул.
Мне снились странные сны, своего рода бред. То я видел перед собой кошку, которая, плавно расплываясь почти черной кляксой, вдруг становилась собакой. Снилась какая-то музыка и незнакомый круговорот лиц. В какой-то момент возникло чувство, словно я в какой-то воронке, а вокруг меня проносится жизнь: меняющиеся как в калейдоскопе люди, разбивающиеся на тысячи мелких частиц и преобразующиеся во что-то совершенно иное.
Из всей этой кутерьмы сумасшедшего бреда меня вернул тихий зовущий голос и чье-то касание. Плавно разлепив веки, я увидел Саида, который склонился надо мной, в его лице читалось беспокойство.
– Ты проспал почти весь день, слуги начали беспокоиться, тебя никак не могли разбудить, и у тебя жар, - голос мужчины сегодня отличался от привычного. Оттенки сарказма, усмешки, даже холод, периодически мелькавшие в его интонациях, сменились совершенно чуждыми волнением и переживанием. Видимо, мой воспаленный от перегрева мозг решил сыграть со мной злую шутку.
Саид помог мне приподняться и практически силой влил мне в рот уже остывшее варево, которое разительно отличалось от того, что я пил до этого. Оно было горьким, как хина, и я чувствовал, как мерзкий комок тошноты подкатывал к моему горлу, стараясь избавиться от этой пытки над вкусовыми рецепторами. Я руками уперся в пиджак мужчины, пытаясь силой отпихнуть его от себя. Когда перед глазами все помутнело, Саид резко убрал стакан и начал вливать в меня порцию другого настоя. Он был не горьким, а кислым, как лимон. Мысленно я простился со способностью чувствовать вкус. Но надо отдать должное - тошноту сняло тут же.
Закончив пытку, Саид отставил посуду, скинул с себя пиджак и брюки и улегся ко мне на кровать, с силой прижимая к себе и нежно целуя в лоб, как ребенка. Мое тело трясло от холода, ожоги ныли от касания ткани и тела мужчины. Я закусывал губу и пытался перевернуться так, чтобы хоть немного унять боль. Саид просто молча лежал рядом и смотрел на меня, словно что-то прикидывая. Почти через тридцать минут моего ерзанья и беззвучных стенаний араб резко вскочил, надел одежду и пулей вылетел из моей комнаты, что-то зло бормоча себе под нос. Это что вообще было? Видимо, не один я схлопотал сегодня тепловой удар.
Боль начала потихоньку утихать, или я к ней уже притерпелся, так что попробовал приподняться на локтях и посмотреть на часы. Было около одиннадцати часов вечера, и не смотря на то, что я проспал весь день, мои веки так же были тяжелы, и меня тянуло обратно в царство морфея. Где-то отдалено мелькала мысль, что я, возможно, там и останусь, но это все были крики воспаленного разума. Я встал и, пошатнувшись, упал на пол. Меня охватила невозможная слабость, все тело было словно из свинца, тяжелое и неродное. На грохот влетели Икрам с Латифом и тут же кинулись ко мне помогать подняться.
– Ты можешь чувствовать слабость от настоев и лекарств, тебе сейчас нужно отдохнуть. Господин уже послал за врачом и сказал, что лично будет присутствовать при осмотре, – Икрам старался придержать меня за плечи, усаживая на кровать. Все это отдавалось жжением и заставляло морщиться.
– Вообще-то, я хотел в туалет сходить, – в моем голосе была даже толика обреченности. Сейчас я чувствовал себя инвалидом, и вся эта забота только раздражала.
Мне помогли подняться и довели до туалета, Латиф даже порывался помочь мне справить нужду, но одного моего взгляда ему хватило, дабы понять, что это не самая лучшая затея с его стороны.
Я, гордо пошатываясь, как после очень веселой попойки, вернулся в свою комнату и даже сам добрался до кровати, отгоняя двух арабов от себя, которые то и дело лезли, чтобы придержать меня, будто я ребенок.
– Не хочешь чего-нибудь поесть? – Икрам аккуратно присел ко мне на край кровати.
– Это после того пойла, что дал мне Саид? Боюсь, на сегодня моему желудку хватит вкусовых издевательств, – фыркнул я в ответ и развернулся к стенке.
– Лекарства не бывают вкусными.
– Да, но бывают в пищевой оболочке, чтоб не убивать рецепторы.
– То химия, а здесь лишь натуральные растения, – видимо, управляющий свято верил в живительную силу местной флоры. Кстати, давно заметил, что здесь почему-то таблеткам предпочитали отвары и настои.
Я попытался возразить и даже открыл уже рот, но дверь в мою комнату резко распахнулась.
На пороге стоял пожилой араб, вся его голова была покрыта серебристым седыми волосами, в руках был большой белый чемоданчик. Скорее всего это был врач. За ним стоял чем-то недовольный Саид.
– Салям алейкум, – мужчина поздоровался со всеми, кто был в комнате, в ответ я лишь выдавил улыбку, активно изображая, что будто не понял, что он сказал.
Икрам встал и позволил мужчине сесть на его место. Врач раскрыл свой чемоданчик, вытащил оттуда свои инструменты и принялся за осмотр. Особое внимание уделялось моим ожогам, он что-то быстро говорил Саиду, а тот в ответ лишь недовольно сдвигал брови. Когда все закончилось, врач мне улыбнулся, выписал какой-то рецепт и отдал его Икраму. Управляющий решил проводить доктора и вышел вслед за ним.
Мне назначили специальный спрей. Кожа с меня слезать будет, но при должном уходе не так сильно, как могло быть. Температура у меня продержится день или максимум два, ничего особо смертельного вроде. Но единственное, что действительно меня обрадовало, так то, что с меня снимут запрет на питье в дневное время, хотя бы и на ближайшие несколько дней, по крайней мере, так перевел мне Латиф, а после, учтиво поклонившись, вышел, оставив меня наедине с хозяином дома.
Саида молча подошел ко мне и окинул меня взглядом, в котором отчетливо читалось легкое раздражение. Я мысленно пришел к выводу, что обеспокоенность, которую якобы увидел после пробуждения, всего лишь была плодом моего воображения.
Мужчина сел рядом со мной схватил меня за волосы, заставляя запрокинуть голову, и впился в меня не терпящим возражений поцелуем. Я ощутил, как его рука проникает под ткань моих брюк, поглаживая, дразня и возбуждая. Я отпрянул от его губ, разрывая танец наших языков.
– А-а-а-н-н, Саид! Не надо, не сегодня, пожалуй... – но мне не дали договорить, заткнув рот очередным жестким горячим и сводящим с ума поцелуем.
Мое тело предательски реагировало на мужчину, подобно хорошо натренированной игрушке. Саид же знал все мои эрогенные зоны и какие ласки возбуждают больше всего. Эрекция доставляла уже определенный дискомфорт, но перспектива дальнейшего развития событий меня пугала. Но араб даже не пытался перейти к более активным действиям, а лишь, наращивая темп, водил рукой вверх-вниз, массируя пальцем уретру.
- Саид, перестань… я… сейчас… – но он меня не слушал и делал все с точностью наоборот, вырывая из меня легкий всхлип и заставляя обхватить его руками, утягивая за собой на постель. Дыхание мужчины стало сбивчивым, под пальцами я ощущал, как горит его кожа, почти плавится. Его возбуждение было не меньше моего, но он держал меня своим взглядом, впитывая каждый мой вдох, каждый стон или всхлип. Это оказалось выше моих сил. С очередным движением руки Саида меня изогнуло дугой в остром разряде оргазма.
Через несколько секунд я ощутил, как Саид поднимается с моей постели. Я открыл глаза и тут же понял, что краснею. Мужчина сидел рядом и пытался оттереть платком со своей одежды белые пятна, оставленные мной. Он решил на этом закончить?
Увидев мой недоумевающий взгляд, мужчина усмехнулся и еще раз поцеловал меня.
– Спокойной ночи. Выздоравливай.
После он встал с постели и, не оборачиваясь, вышел из моей спальни, оставляя в моей душе легкую горечь обиды, непонятной мне самому.

***

Рано утром, еще до восхода солнца, меня поднял Икрам. Я уставился на него непонимающим взглядом. Помимо привычного кофе, книг по арабскому языку, с ним были различные баночки, крема, бинты и поднос с завтраком. Невозможно странное сочетание, заставляющее мозг просыпаться быстрей в поисках рационального ответа на такой набор предметов. Видимо, заметив весь мой мыслительный процесс, отобразившийся тенью на моем лице, мужчина лишь улыбнулся и уточнил.
– Сегодня начался Рамадан. Так что тебе надо поесть перед восходом. До заката кормить не будут. И нужно обработать кожу. Как ты себя чувствуешь? – араб поставил медицинские препараты и бинты на мою тумбочку, а кофейник и завтрак на мой столик.
– Мммм, а почему завтрак принес ты, а не Латиф? – я потянулся, зевнул и встал с кровати, плюхаясь на подушку, чтобы поесть.
– Вчера я сказал, что лично проведаю тебя утром. Не волнуйся, он появится после девяти, – мужчина легонько коснулся моего лба и облегченно выдохнул. Жара не было.
– Развели вчера панику, будто меня на костре инквизиции жарили. Подумаешь, обгорел, что, в первый раз? Бывало и в сотни раз хуже и ничего, живой, – я недовольно фыркнул, беря в руки вкусно пахнущую булочку и свой кофе.
– Так нельзя! – голос управляющего звучал так обеспокоенно, что я невольно оторвался от чашки и посмотрел на него. – У тебя такая нежная и прекрасная кожа, ты теперь не в том положение, чтобы вредить своему здоровью и внешности.
Я лишь зло усмехнулся и отхлебнул горячего бодрящего напитка, оставляющего горькое послевкусие.
– Ты скажи, что больше волнует здоровье или мой товарный вид? Сдается, что последнее.
– Глупый, – араб лишь обреченно вздохнул.
– Ага, я это давно понял.
Закончив с завтраком, мы принялись за учебу и сделали перерыв лишь когда настало время первой утренней молитвы. Араб сходил в мою ванную, омыл лицо и руки и, встав на колени, молился около моей террасы. Это было впервые, обычно этот ритуал проходил где-то вдали от меня. За несколько недель здесь я еще ни разу не видел молящимися ни прислуги, ни управляющих, ни даже Саида. В какой-то момент я почувствовал себя лишним. В этом мире мне не место.
Икрам после даже извинился, что не уследил за временем и пришлось делать все в моей комнате. Вроде бы ничего особенного. Но в лице мужчины читалось раскаяние, будто он совершил что-то непростительное. Я лишь пожал плечами, как бы говоря, что все в порядке, и мы вернулись к занятиям.
Привычно за пятнадцать минут до прихода слуги Икрам собрал посуду и книги и ушел из моей комнаты.
Латиф пришел сегодня утром не один, а с сопровождением. Да с таким, что я лишь закатил глаза, ожидая очередной сеанс причитаний по поводу собственного дебилизма. Конечно, это был Азамат.
– Посмотри, на что ты похож, – в голосе мужчины читалось обреченность. Неужели, наконец, сдался со своими замашками «Слепи из Миши шлюху получше»?
– Ага, я тоже рад тебя видеть, – выдавил даже улыбочку как можно любезнее, но она больше походила на кривляние. Да, «любовь» у нас с ним большая, а главное, такая взаимная!
– Придется потратить уйму времени, чтобы вернуть тот нежный фарфоровый оттенок, делающий тебя уникальным! – похоже, мои надежды, что он заткнется со своей линией, лопнули как большой мыльный пузырь.
– Вместо того, чтобы халтурить, купил бы крем водостойкий. Тогда бы и не сокрушался, переваливая собственный недосмотр на других, – в моем голосе сквозил полнейший пофигизм. Мои слова и интонация вогнали мужчину в ступор. Он уставился на меня и долго пытался найти достойный ответ. – Латиф, пошли в ванну.
Меня сегодня не мыли, а лишь деликатно протирали губкой, стараясь не нанести дополнительных повреждений, после Латиф обмазывал меня различными кремами. Видимо, одни из тех, что вчера выписал врач. Ощущения отличались от привычных лосьонов. После новых лекарственных средств возникало чувство, словно меня натерли салом! Все эти новые мази были до помрачения жирными. Мне даже страшно представить, как я должен одеваться, не заляпав при этом одежды. Но в итоге мои переживания оказались пустыми, все места, где была мазь, тщательно замотали бинтом.
Выйдя из ванны, я застал Азамата за странным занятием. Он сидел на корточках около моего комода и что-то там перебирал. Подойдя ближе, я поперхнулся. На этот раз это были фалоимитаторы и весьма большого размера.
– Ну и на кой черт ты принес сюда эту ересь? – поинтересовался я, скрестив руки на груди. Азамат посмотрел на меня, словно не понимает моего возмущения, а в глазах у него плясали чертики.
– Это для тебя, – мужчина посмотрел на меня как на идиота, а я лишь кисло ухмыльнулся.
«Еще один капитан очевидность, свалился на мою голову».
– Как я не догадался! Мне даже в голову это не пришло! А если серьезно, скажи для чего оно мне?
– Чтобы тренироваться ласкать языком, – голос мужчины был ровным.
– У меня, кажется, с ушами проблемы. Повтори, что ты сейчас сказал? – я прекрасно все слышал, но надежда на галлюцинации хоть слабая, но была.
– С помощью них ты будешь учиться доставлять удовольствие господину Саиду своим ртом. И учить тебя этому буду я.
Моя челюсть рухнула куда-то на пол, а глаза затмила ярость. Я в жизни этого не сделаю!
– Спорить бесполезно, – мужчина резко оказался около меня и сжал мой подбородок. – Иначе силой заставлю! Ах да, и вот еще что, – Азамат отпустил меня и направился к выходу. – С сегодняшнего дня тебя будут обучать танцам живота. За тобой придут после трех, Латиф поможет тебе одеться.
Я зло шнырял по своей комнате, пиная несчастные подушки. Слуга никуда не ушел, он лишь вжался посильней в стену, стараясь переждать бурю. Где-то через несколько часов принесли одежду.
– Я это не надену! – сказал, как отрезал.
– Ага, я прям взял и начал спрашивать твое мнение, – Азамат стоял у дверей. Сегодня он лично будет наблюдать за мной на этих занятиях, чтобы я ничего не вытворил.
– А мне плевать. Сказал, что не надену.
В руках у Латифа было нечто странного темно-синего цвета. В комплекте были лишь темно-синие штаны, пояс которых был усыпан вышивкой и камушками, свисающих на нитях золотого оттенка, а также перчатки, доходившие до локтей, аналогичного цвета, что и брюки, и выполненные в том же стиле.
Мы препирались где-то полчаса, и в итоге я был вынужден капитулировать. Весь этот наряд выглядел на мне одним большим недоразумением. Несуразность образу добавляла моя покрасневшая кожа и бинты.
Меня отвели в большой зал, который находился на территории гарема, и в нем было все необходимое для занятия танцами и музыкой. В комнате нас уже ждал инструктор.
Это был молодой араб. Волосы были зачесаны назад и обильно смазаны гелем. Завидев меня, он удивленно посмотрел на Азамата, но ничего не спросил. Мы уселись с управляющим на одну из подушек, специально приготовленную для нас заранее. К слову, на молодом парне была одежда аналогичная моей, но ярко-розового цвета.
Юноша хлопнул два раза в ладоши, и спустя пару секунд полилась ритмичная арабская музыка.
То, что вытворял этот парень, завораживало и заставляло дыхание учащаться. Я смотрел во все глаза и слабо мог поверить, что он вообще человек. В какое-то мгновение мне показалось, что он подобен змее, извиваясь и изгибаясь под музыку так, будто лишен костей вовсе. Я забыл как дышать, это в какой-то мере даже возбуждало. Я отчетливо видел каждую мышцу, живущую словно отдельной ото всех жизнью. Когда все закончилось, долго не мог закрыть рот от восторга, а парень лишь поклонился и ушел.
Азамат поднялся с подушек и, ухмыляясь, посмотрел на меня. До меня доходило туго.
– Ты же сказал, что меня будут тренировать? – недоумевая, спросил я.
– Сегодня был пробный показ, чтобы ты посмотрел и понял, что от тебя хотят. Занятия начнутся завтра в это же время, – мужчина помог мне подняться.
– Но зачем тогда ты заставил меня надеть все это?!
– Не смог отказать себе в удовольствие поиздеваться над тобой, – Азамат расхохотался и вышел из зала.
– Очень смешно, придурок!
Я хотел было прибить его, но, вылетев вслед за управляющим, пуская пар от злости, я было уже замахнулся, но увидел застывших в немом удивлении Икрама на пару с Саидом и замер сам.
– Микаил, что на тебе надето? – изумленно поинтересовался Икрам. – Твои занятия должны начаться не ранее, чем завтра.
– А вот это ты его спроси! – злобно рыкнул я, но предмет моей злости уже скрылся. – Азамат, скотина, я тебя точно когда-нибудь придушу с твоими шуточками!
Я случайно поймал взгляд Саида. Он пожирал меня. Даже ранее я не видел в нем столько чистой и животной похоти. Его зрачки расширились, дыхание участилось. Видимо, поймав себя на запретных мыслях, мужчина раздраженно слегка тряхнул головой, прогоняя наваждение, и направился в сторону своего кабинета.
– Уведи его, и чтоб до вечера я его не видел!
******
Последние несколько дней у меня возникало чувство будто я опять загнан в какую-то клетку. Меня не выпускали из моей комнаты, снова запирали, и это раздражало. Но я не мог понять почему. Я был зол на Саида, и глупо сказать, в какой-то мере обижен. Я видел его глаза. Он возбудился, но почему зло нужно было вымещать на мне, да еще и в такой форме?
На следующее утро после той злосчастной встречи с Саидом в коридоре я попытался узнать у Икрама в чем же причина гнева его господина, но он лишь уклонялся от ответа, мотивируя тем, что для него слово хозяина закон, и не ему ставить под сомнения его решения.
Азамат же теперь водил меня строго по часам на мои тренировки, да еще и в сопровождении нескольких слуг. Моего преподавателя звали Мунир. Он был крайне немногословен и почему-то всегда хмурил брови. Он не говорил мне ни слов похвалы, ни порицаний. Все в его речи было четким и лаконичным, строго по делу. Первое наше занятие было всецело посвящено растяжке. То, чего он требовал от меня, было где-то за гранью добра и зла. Стоя около станка перед большим зеркалом, Мунир заставлял меня выполнять ряд весьма странных упражнений, которые больше бы подошли людям занимающимся балетом, а не танцами живота. Когда мне становилось откровенно больно и создавалось ощущение, что сейчас у меня порвутся связки, юноша лишь сильней хмурился, подходил ко мне и начинал тянуть ногу еще больше, заставляя чуть ли не скулить от боли. Стоит ли говорить, что я еле вползал в свою комнату, падал на кровать без физических и моральных сил пошевелится. Чувствовал себя жертвой группового изнасилования, и не покидало стойкое желание помереть. Вечером же мой слуга принес какую-то новую мазь в круглой баночке. Оказывается, Латиф еще и умеет делать первоклассный массаж. Он разминал одеревеневшие мышцы, принося сначала сильную боль, а после расслабление.
Дня через три я понял, что начинаю потихоньку привыкать к своим занятиям и даже в кой-то мере получать удовольствие от ощущения, как мои мышцы снова приходят в тонус.
Азамат в последнее время молчал, и меня это пугало, будто шестое чувство подсказывало, что все это лишь затишье перед бурей, и оно меня в который раз не обмануло.
Темнокожий мужчина появился около полуночи, в глазах горел какой-то садистский огонь, и чувство подозрения где-то зашевелилось внутри меня.
– Микаил, пора приступать к нашим тренировкам, – пропел он и направился к ящику, в который несколько дней назад убрал те злосчастные фалоимитаторы, вызвавшие у меня такую бурю эмоций.
– Даже не думай, я сказал, что этого делать не буду, – прошипел я в ответ и отложил на тумбочку книгу по мировой культуре. Икрам принес мне ее утром.
– Аллах, как ты предсказуем, – Азамат картинно закатил глаза и щелкнул пальцем, и через секунду в мою комнату вошло трое слуг. Что он собрался делать?!
Я лишь натянул на себя одеяло и постарался укрыться, но слуги быстро схватили меня за ноги и стащили на пол.
– Давай ты будешь хорошим мальчиком и начнешь слушаться? Так будет проще и тебе и мне, – Азамат долго рылся в коллекции игрушек и вытащил два фалоимитатора: самый маленький и самый большой среди всех.
– Да пошел ты!
– Эх, Микаил, а я так хотел обойтись без силы, – вздохнул негр, и я бы даже поверил в это искреннее сочувствие, если бы через секунду по еще одному щелчку слуги не схватили меня, заламывая руки за спиной и фиксируя ноги.
Управляющий подошел ко мне, взял член побольше и провел им по моим губам, уговаривая меня смириться и разомкнуть их, но я лишь сильней сжал и попытался отвернуться. Все происходящее крайне раздражало.
Видимо, заранее предвидев мои действия, Азамат одной рукой схватил меня за челюсть, вынуждая смотреть на него, и с силой сжал ее, чтоб я раскрыл рот. Моего сопротивления не хватало, было так больно, словно еще секунда - и он мне ее выломает. Всего на пару сантиметров я разомкнул свои плотно сжатые губы, но этого оказалось достаточно. Азамат с силой пропихнул в меня немалых размеров игрушку. Я чуть не подавился, но он пропихивал ее так глубоко, что мне стало страшно, что он мне ее засунет целиком в глотку. Я начал вырываться, но меня лишь сильней прижали, а управляющий начал двигать рукой, имитируя поступательные движения реального прототипа этого фалоимитатора. У меня в глазах все потемнело, я чувствовал, что скоро меня просто вырвет, я сжимал зубы, но каждый раз получал от Азамата легкую оплеуху за это. Мне не хватало воздуха, и я начал сильно дергать ногами, еще пару минут - и я захлебнусь собственной рвотой, которую вызовет эта штука во рту.
– Ради Аллаха, что здесь такое происходит!
Я вздрогнул, голос Икрама был подобен раскату грома, еще никогда этого немолодого мужчину я не видел в такой ярости: его зрачки были расширены, а пальцы впивались как клешни в поднос, который он держал в руках. Рядом с мужчиной стоял испуганный Латиф, который не знал, что делать. Видимо, Азамат тоже не ожидал появления Икрама и слегка ослабил хватку, этого хватило мне, чтобы выплюнуть секс-игрушку изо рта.
– М-м-меня с-сейчас вырвет! – еле выговорил я, сдерживая из последних сил позывы моего желудка, меня тут же отпустили слуги, и я со скоростью пули кинулся в сторону ванной комнаты прямиком к «белому приятелю».
Вернувшись в свою спальню, в комнате остались лишь оба управляющих, они не замечали меня. Икрам кричал, ругаясь по-арабски, а Азамат лишь сидел, уныло свесив голову, даже не пытаясь перечить. Их разговор я понимал не полностью, но кое-что все же уловил.
– Как ты посмел так жестоко обходиться с любимым наложником господина! Как ты посмел силой заставлять его это делать! Господин Саид говорил тебе о своем желание научить Микаила этому?! Говорил, я спрашиваю?!
– Нет… Но это то, что должен уметь каждый юноша в гареме. И все кроме него умеют это! – в голосе Азамата читалась паника. Но почему он так боялся?
– Да, но все решили овладеть этим навыком по собственной воле! Никогда повелитель не приказывал силой заставлять их обучаться тонкостям любовных техник! Если господин узнает о том, что ты попытался сделать, а главное, КАК ты пытался сделать, то вылетишь на улицу в ту же минуту. Забыл в каком положении ты был, когда тебя подобрал повелитель? Я смолчу об этом, возьму тем самым твой грех на себя. Но если повторится снова, учти, восемьдесят ударов плетьми! Восемьдесят! Таково будет твое наказание, а теперь уходи!
Азамат поднялся и как ошпаренный вылетел из комнаты, Икрам повернулся и увидел меня, застывшего в дверях. Он слегка нахмурился.
– Ты все слышал?
– Да, – признался я, отчего взгляд мужчины стал тяжелым. – Но я не скажу Саиду о том, что произошло.
Икрам удивленно посмотрел на меня, видимо, пытаясь понять, с какой стати мне молчать о произошедшим, но спустя минуту сказал:
– Тебе надо принять ванну. Я позову Латифа, а после займемся нашими занятиями. Согласен?
Я утвердительно кивнул, и после водных процедур мы сидели с мужчиной и разговаривали о мировой живописи, искусстве и музыке, об обычаях и культуре, словно ничего не было. Мы заболтались, и Икрам ушел только утром, а я без сил повалился спать.

***

Азамат явно изменился, по крайней мере, в своем отношение ко мне. Он не был так груб, как раньше, не язвил. Просто молчал и выполнял свои обязанности. Может, это Икрам так постарался?
Утром ко мне приходил врач, большая часть поврежденной кожи слезла, и теперь я считаюсь здоровым. Но эта новость угнетает, так как начиная с этого дня, я не имею право пить воду до захода солнца. Если честно, это просто садизм! Я изнываю от жары и готов уже подобно собаке высунуть язык на улицу, лишь бы хоть что-то возымело эффект. На мои просьбы не издеваться, а все-таки дать хотя бы стакан прохладной воды или сока, получаю резкий отказ. Не положено.
Я сидел по-турецки на своей кровати и взглядом гипнотизировал часы. Через полчаса последняя молитва, а после мне наконец принесут еду и воду. Но на мое удивление и страшное разочарование, на пороге появился Азамат, и в руках у него не было ничего, что бы хоть немного напоминало поднос с едой.
– Господин желает тебя видеть. Латиф приведет тебя в порядок, – голос управляющего похож на механический. Ни одной ноты эмоции, все как по заученному тексту и в одной тональности.
Меня расчесали и закутали в длинную белую рубашку, которая доходила почти до колен, лишь на талии ее аккуратно собрали светло-голубым поясом. Если честно, выглядит глупо. Штаны подобрали нежно-зеленого цвета, настолько свободные, что в них мог бы поместиться еще один человек. Странный наряд для гаремного мальчика. Но зачем я понадобился Саиду? Я как бы в курсе о том, что он воздерживается от сексуальных контактов во время поста. Хотя, возможно, встреча с ним - прекрасный шанс узнать, какого черта он снова превратил меня в узника, да еще и голодом морит!
Знакомый коридор. Мысленно я уже давно отсчитал от моей комнаты до покоев Саида триста пятьдесят два шага. Каждый раз, когда меня ведут к нему, я считаю их, это помогает мне немного успокоиться и сосредоточиться. Каждая наша встреча для меня в каком-то роде испытание, вызывающие беспокойство.
Все та же дверь, условные несколько стуков и - меня вталкивают в двери, закрывая их за мной. Он сидит на диване, волосы слегка влажные и зачесаны назад, под глазами залегли небольшие темные круги. Он плохо спит? Из одежды на нем не дорогой деловой костюм, ставший для меня привычным, а лишь темно-синяя гондора (так называется традиционная мужская одежда, это меня Икрам просветил), скрывающая его почти полностью. На диване рядом с Саидом лежит мужской арабский платок – гутру. Перед мужчиной на небольшом столике лежит целая кипа бумаг и работающий ноутбук. Вид у араба измученный и изнуренный, но ведь насколько я в курсе, то в Рамадан рабочие часы сокращены до четырех или максимум пяти. Так почему же он еще весь в работе? Саид устало перевел свой взгляд на меня, и я увидел искру, промелькнувшую в этом черном омуте, но лишь на мгновение.
– Подойди, – тихо произнес мужчина, но почему-то все это немного походило на приказ.
Я немного замешкался, но решил подчиниться. Сегодня он меня не коснется. По крайней мере, я надеюсь на это.
Я подошел почти вплотную к мужчине, и он, несмотря на усталость, резко схватил меня и усадил к себе на колени. Я было начал уже возмущаться, но Саид лишь мимолетно, можно даже сказать невинно, поцеловал меня в висок и снова принялся перебирать целую кипу документов.
Шуршание бумаги и изредка легкое щелканье клавиш ноутбука успокаивало и убаюкивало, Саид был полностью поглощен работой, он периодически хмурился, когда брал очередной документ, делал какие-то пометки у себя в блокноте и снова принимался за внимательное изучение материала. Иногда я видел, как он упрямо заправляет выбивающиеся пряди волос за ухо, и когда особенно сильно погружается в чтение, начинает изредка потирать свой шрам над бровью. Интересно, как он его заработал? В какой-то момент я ощутил, что его рука, придерживающая меня, чтобы я удобней сидел у него на коленях, начинала легонько поглаживать мою спину. Может, со стороны это бы и походило на домогательство, но на самом деле араб это делал скорей интуитивно, чем намерено. И каждый раз, пройдясь рукой от лопаток до поясницы, я видел, что его хмурость спадала с лица. Наверное, это его успокаивало.
Саид тихонько выдохнул, отложил бумаги в сторону и закрыл свой ноутбук, руками он притянул меня ближе к себе и зарылся носом в мои волосы, вдыхая запах моего шампуня. Он у меня с ароматом миндаля. Я попытался собраться с мыслями и задать животрепещущий для меня вопрос.
– Саид, почему ты приказал запирать меня?
Мужчина отстранился от меня и слегка нахмурился, он тянул с ответом, но все-таки сказал:
– Потому что ты был не здоров, лишний солнечный свет тебе был вреден.
Он лукавил, и я это знаю, так как видел его глаза в тот раз, так что причина не в моей коже. Была бы в ней, запер еще накануне той случайной встречи в коридоре. Самое смешное, что Саид прекрасно понимал, что я не дурак и знаю истинную причину этого приказа, как и то, что он в курсе, к чему я завел этот разговор.
– То есть, то, что врач сегодня приходил и «выписал» меня, означает, что я снова могу спокойно передвигаться по территории гарема?
– Сможешь, если я разрешу, – ровно роняет Саид, а внутри меня рождается легкое раздражение.
– Ты не последователен в своих ответах, – шиплю я сквозь зубы, но стараясь держать себя в руках.
– Скорее ты слишком поспешен в своих выводах. Ты снова их делаешь, исходя из того, удобно это тебе или нет, – Саид посмотрел на меня и, завидев мое раздражение, усмехнулся и добавил: – То, что ты теперь здоров, еще не означает, что я не задумаюсь о том, как предотвратить такие инциденты в дальнейшем.
Эта его манера говорить всегда меня раздражала. Привычка переворачивать все так, что собеседник в итоге оставался в дураках.
– Ты не можешь запирать меня и выпускать, когда тебе вздумается, точнее да, ты можешь меня закрыть в комнате, но это не значит, что я молча с этим соглашусь!
– О, кажется, мы снова вернулись к старому разговору о свободе? – иронично подметил Саид.
– Да, ты прав! Я...
– Думаешь, что раз смог на чистом упрямстве и попытке что-то доказать мне или себе выучить язык, культуру и обычаи, то тебя уже можно назвать свободным человеком?
– Откуда ты..? – в моим глазах было непередаваемое удивление, а внутри горело чувство уязвленной гордости. Ведь просил же Икрама!
– Все очень просто. Ты не представляешь, насколько отличается взгляд человека, который, слыша иностранную речь, не понимает ни слова, от взгляда того, кто понимает хотя бы некоторые слова. Тебя выдали твои собственные глаза. Я достаточно понаблюдал за тобой. Мне даже не составило особого труда вычислить, кто тебя обучает. Интересно послушать? – Саид вопросительно глянул на меня, а я лишь недовольно буркнул:
– Ну?
– Опять-таки ничего сложного. Во-первых, тебя не мог учить кто-то из прислуги, скажем Латиф. Он бы о твоей просьбе сразу бы доложил управляющим, которые посоветовались со мной. Во-вторых, это не мог быть никто из наложников. Фазиль мог бы тебя обучить, но ты не настолько близок с ним, и, зная твою гордость и упрямство, ты бы сам не обратился с подобной просьбой. Так что остаются двое управляющих. Я не раз слышал жалобы Азамата на твое поведение, так что были сомнения на его счет, а вот Икрам всегда поддерживал тебя, и это он уговорил меня нарушить мое инкогнито и встретиться с тобой от лица хозяина дома. Окончательно я убедился в своей правоте несколько дней назад, когда ты прилюдно и на весь коридор высказал все, что думаешь об Азамате, тем самым отметая его как возможного кандидата, которому ты мог бы довериться.
У меня не было слов! А я, дурак, уже строил планы, как вгоню Саида в ступор, когда заговорю с ним на его родном языке, как почувствую своего рода триумф, эдакая маленькая победа над арабом. Все полетело псу под хвост.
– Ты говорил, если я смогу доказать свое право на свободу, то ты меня отпустишь! – в моем голосе звучало отчаяние, а Саид даже бровью не повел.
– С чего ты взял?
– Но ты же сам сказал, что я должен заслужить свое право называться «свободным человеком»!
– Да, но я ни разу не говорил, что собираюсь при этом тебя отпускать.
Моя чаша терпения в который раз лопнула, я просто кинулся на Саида, но он, не напрягаясь, схватил меня и заломил мне руки, сам при этом отвешивая нехилую такую оплеуху. Это была попытка успокоить меня? Он добился противоположного эффекта, я лишь сильней вывернулся и решил, что, раз уж не могу физически его достать, сделаю это иначе. Я слегка выгнулся и ногой задел край стопки бумаг, которые Саид аккуратно отсортировал и собрал в нужном порядке. К сожалению, рухнула не вся макулатура, а лишь страниц тридцать или сорок. Но в этот момент я почувствовал, как рука Саида резко впивается куда-то чуть выше пупка, вызывая непереносимую боль. Такую, что я даже заорал.
– Ты кажется, забыл свое место, – Саид говорил тихо, но его слова били как хлыст, вызывая животное чувство страха, липкими каплями зарождающимся в глубине моей души. – Кажется, пора браться за твое воспитание.
С этими словами он начал отвешивать мне пощечину одну за одной, после каждой кожа вспыхивала, как от удара хлыста. Последующий удар вызывал еще большее жжение, голова начинала кружиться, но Саид вдруг резко отпрянул от меня, распластанного на диване и почти полностью лишенного сил.
– Надеюсь, ты усвоил урок. Еще одна подобная выходка - и наказание не будет тебе таким легким, а теперь убирайся из моей комнаты! – Саид гневно посмотрел на меня, поправляя свои волосы, и, обернувшись к двери, крикнул: – Азамат!
Через секунду в комнату влетел темнокожий управляющий. Он недоуменно посмотрел на перекошенного от гнева Саида, скользнул взглядом по разбросанным по ковру документам, и я тут же почувствовал, как негр начал прожигать меня полным ненависти взглядом.
– Вы меня звали, повелитель? – не вопрос, скорее утверждение.
– Уведи его из моей комнаты, чтоб я его не видел! А после подай мне ужин в мою спальню и скажи Икраму, что он мне нужен, – раздраженно приказал Саид, сам в это время вытаскивая дорогущие запонки из своей одежды.
– Будет исполнено, повелитель, – негр слегка поклонился и со скоростью молнии оказался рядом со мной, хватая за шкирку и выволакивая из спальни хозяина.
Уже около моей комнаты управляющий резко прижал меня к стене и сквозь зубы выплюнул:
– Ты забылся, мальчик, позволь я проясню тебе реальное положение вещей, если ты так и не понял. Тебя могли продать более суровому хозяину, который бьет за каждый проступок, который заставит лизать свою обувь за кусок хлеба, ставя на место и напоминая, кто ты на самом деле!
– Что, говоришь по собственному печальному опыту? – иронично подметил я, а негр больно сжал мою челюсть, заставляя заткнуться. Видимо, я попал в точку.
– Еще раз тебе скажу, не забывайся! Ни один другой хозяин, кроме господина Саида, не был бы так снисходителен к тебе! Скажу больше, ты мог попасть не в гарем, а в дешевый бордель, где бы ты подставлял свой зад любому, кто даст тебе еду или же наркоту, если уж «повезет» и тебя подсадят на иглу! Конечно, был еще один вариант развития событий. Тебя могли бы продать на органы, очень выгодный бизнес. Ты попал в наилучший из возможных вариантов. Так что заткнись и еще раз подумай о реальном положении дел, а не строй из себя невесть что! – Азамат почти орал на весь коридор, наверное, последние слова слышали даже слуги, но лишь проронив фразу окончательно, он практически зашвырнул меня в мою комнату, громко хлопнул дверью и закрыл меня на ключ.
А дальше все было по стандартному плану, даже скучно становится, ей богу. Будто фантазии больше, чем на запирание меня в комнате, у Саида не хватает. Но, видимо, я его все-таки недооценил, и теперь мои тренировки занимали не два часа, а полноценные шесть без перерыва. Икрам со мной был уже не так любезен. Он высказал все, что обо мне думает, благо еще не покрутил пальцем у виска. В душу залегли слова управляющего, что я играю с огнем. Может и так, но в конечном итоге Саид сам подписался под этим, когда передавал деньги работорговцем за мою покупку.
В очередной раз, выползая с моих занятий с Муниром, я лишний раз проклинал Саида. Болело все, что только могло. Где-то внутри я каждый раз хмыкал, видя у дверей слуг, которые должны были меня дружным строем проводить до моей спальни. Будто я убегу! Да я итак еле иду, того и гляди, прислуга переквалифицируется в мое новое средство передвижения. Я даже не сразу сообразил, что меня ведут не в направлении гарема, а как раз в сторону гостиной Саида. Сердце резко остановилось.
Араб сидел на роскошных подушках, вся комната наполнена восточной музыкой и ароматами благовоний. В руках Саида была трубка от кальяна, который он мерно курил и задумчиво выпускал куда-то вверх очередное облако пара. Завидев меня, он лишь усмехнулся и жестом указал мне на место перед собой, щелкнул пальцами левой руки, тем самым дав знак Азамату не покидать помещение, а присесть чуть поодаль от меня.
– Ну что. Я хочу посмотреть, чему тебя научили. Ты станцуешь для меня, – обронил Саид, перебирая в руках трубку кальяна.
Моя челюсть упала куда-то далеко вниз. Во-первых, я физически не был в состоянии танцевать из-за невозможной боли в каждой, даже самой крохотной мышце моего тела. Во-вторых, я абсолютно не умел исполнять танцы, я знаю лишь основу, говорить о чем-то захватывающем и волнующем даже не стоит. Я скрестил руки на груди, тем самым немного прикрыв оголенный торс. Да, на мне был тот ужасный костюм, против которого я развернул целую баталию. Я к нему так и не привык.
– Тебя возбуждают танцы инвалидов? Сомнительное удовольствие, Саид, – я спиной ощущал Азамата, можно сказать, я научился понимать его и без слов. Так и слышалось «Молчи, идиот!», но сам араб лишь криво усмехнулся и сделал очередную затяжку.
– Я твое мнение не спрашивал, будешь говорить, когда я тебе позволю. Но все же доведу до твоего сведения, в нашей стране все жены беспрекословно танцуют для мужа, если он того пожелает. Про наложников, думаю, говорить не стоит? – в словах сквозил лед. Саид, не церемонясь, говорил мне о том, кто я здесь. Обидно.
– Не спорю. Если муж, скажем, качает нефтяную скважину, чего бы не станцевать! И я бы станцевал, – я постарался вложить в последнюю фразу как можно больше яда, но на лице араба вопреки моим ожиданиям появилось ликование.
– Отлично! То есть ты только что сам лично согласился исполнить танец.
Я выпучил глаза и с досады прикусил губу.
– То есть у тебя есть нефтяная скважина? Что-то не верится. Докажи!
– А я что-то тебе должен? Я твой хозяин, а ты мой наложник. Танцуй, – вот теперь уже явно пахло угрозой.
– Нет.
– Азамат, – лениво протянул Саид, и я тут же ощутил сильную подножку, вынуждающую меня упасть перед арабом на колени. Руки темнокожего мужчины, как клешни, впивались в мое предплечье, заламывая правую руку, вызывая очень сильную боль.
– Твой ответ?
– Нет!
– Азамат.
Я почувствовал, как с меня резко стаскивают мои штаны, и перед глазами замаячил тот самый фалоимитатор, который на днях чуть не отправил меня на тот свет. Интересно, негр его что с собой постоянно таскает как талисман?
– Я жду правильный ответ. Иначе то, что в руках Азамата, окажется внутри тебя, без подготовки. Устроит такой компромисс?
– Ага, то есть и это в священный месяц? Блефуешь, Саид, – я все так же продолжал играть с огнем, но на этот раз Саид резко встал с дивана, подошел и посмотрел на меня сверху вниз, как на вещь.
– У меня хватит средств, чтобы оплатить этот грех. Твой ответ?
Внутри все похолодело, у меня не было секса уже больше недели, не сказать чтобы срок, но я не смогу вот так вот сразу принять в себя эту игрушку, это издевательство! Я не могу разомкнуть губы, чтобы сказать ответ. Легкий кивок, но и его достаточно. Меня тут же отпускают, приводят в порядок и переключают музыку на подобную той, под которую проходят мои тренировки.
Я стараюсь отвлечься от горечи обиды, от чувства боли во всем теле и о неприятных позывах каждой мышцы при малейшем движении. Можно сказать, что это даже получается.
Погружаюсь в мелодию, представляю на своем месте Мунира. Воображение рисует его тело, извивающиеся подобно змее, красиво и грациозно. Но мне до этого далеко, стоит чуть увлечься, как сильная боль возвращает меня в реальность. Я смотрю на Саида, в нем горит тот же взгляд, что и тогда, когда он увидел меня впервые в этом облачении. Хотя сейчас он был еще более страстным. Я поймал себя на мысли, что слегка покраснел и сбился с заданного ритма. Когда мелодия подходит к концу, я обессилено опускаюсь на подушки. Мы сидим в тишине, мужчина о чем-то думает, а я сижу с закрытыми глазами. Краем уха я слышу шуршание ткани. Он идет ко мне и, наклоняясь, жарко шепчет в ухо.
– Ты видел, каким я могу быть, не вынуждай меня становиться таким, как сегодня. Это не принесет удовольствия ни мне, ни тебе.
Почти извинение, почему-то в голове всплыл образ Лены. Она обычно так просила прощение, когда понимала, что перестаралась, а гордость держала и не позволяла просить прощение в более адекватной форме. Но Саид тут хозяин, а я вещь, можно ли тогда говорить о раскаянии? Не знаю, но с одним я соглашаюсь – такой Саид радости мне не доставил, поэтому я в очередной раз лишь тихо киваю, за что тут же получаю поцелуй в висок.
– Азамат!
Я вздрагиваю, но слышу тихонький скрип двери, в которой показался управляющий. Когда он успел выйти? Я даже не заметил…
– Отведи его к себе, пускай слуги сделают ему хороший массаж. Он должен отдохнуть.
Мужчина кивает, помогает мне подняться и в гробовом молчании отводит к себе. Через минут двадцать появляется мой слуга в сопровождении еще одного юного работника, которому на вид примерно столько же, сколько и Латифу. Они аккуратно разминают мои мышцы, и я где-то в голове в который раз ловлю мысль, что, возможно, все не так уж и плохо.

 

@темы: Горький привкус Арабики, Ориджинел